Выпускники фельдшерско-акушерской школы предвоенных лет и первых лет воины прошли все испытания: работали в госпиталях, на перевязочных пунктах, в санитарных поездах, спасали раненых на поле боя, испытали и пережили плен, оказывались в партизанских отрядах, были ранены сами или погибли на поле боя.
    В нашем музее очень богатый материал об этом времени, о судьбах, опаленных войной, судьбах выпускников и преподавателей, прошедших все ужасы войны.

    Майор в отставке, участник Великой Отечественной войны. В Кировском медицинском училище работал с 1964 по 1977 год, вначале преподавателем гражданской обороны, а с 1970 года - военным руководителем. В своих воспоминаниях о работе в училище пишет, что она была интересной, творческой, приносила большое удовлетворение. Коллективом решалась задача подготовки квалифицированных специалистов – медицинских работников среднего звена. Большое внимание уделялось и идейно-политическому воспитанию учащихся. Безусловно, большой вклад в организацию военно-патриотического воспитания вносил Александр Иванович. Он – секретарь Серовского райкома ВЛКСМ Свердловской области вместе со 100 мобилизованными комсомольцами добровольцем ушел на фронт, прошел всю войну от начала до конца. Участник Сталинградской битвы. Сороковая Гвардейская дивизия, в которой он служил, «выдержала натиск крупных сил пехоты и танков противника, поддерживаемых авиацией». Личный состав дивизии отбил все атаки врага и удерживал плацдарм над Доном» А.И. Глушков был тяжело ранен. Летом 1944 года участвовал в боях на Карельском фронте. Награжден Орденом Красная звезда и 8 медалями.
    Тема Великой Отечественной войны была постоянной в беседах Александра Ивановича со студентами, коллегами. А сколько он знал о войне, о ее истории, армиях, фронтах, судьбах солдат и генералов, поражениях и победах. Человек глубоко преданный Родине, комсомолец и коммунист, майор Глушков оставался до конца жизни преданным идеалам Родины.

    Врач-инфекционист и эпидемиолог, участник Финской и Великой Отечественной войн. Ветеран войны и труда. Полковник медицинской службы. Награды: 2 Ордена Красной Звезды, Орден Отечественной войны II степени, медали «За защиту Москвы», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «За боевые заслуги» и другие.
    Работал в Кировском медицинском училище с 1956 по 1965 годы преподавателем инфекционных заболеваний и эпидемиологии, был классным руководителем у санитарных фельдшеров, занимался общественной работой, много выступал перед учащимися. Его рассказы, воспоминания о войне, о подвигах медиков не могли оставить равнодушными юных слушателей.

    После Финской войны я уже не демобилизовался и вместе с Казанской дивизией колесил по Советскому Союзу. Были мы на Литовской границе, затем передислоцировались в Западную Украину - Буковину, а оттуда в Западную Белоруссию. В конце 1940 года приказом по округу я был переведен в г. Белосток на должность начальника санбаклаборатории I0-ой Армии. С Финской войны я страдал сухим плевритом и был рад обретенному оседлому образу жизни. К тому же работа была мне по душе, хоть и была связана с частыми командировками по округу. Во второй половине мая I941 года я привез в Белосток семью из Казани. Хотя обстановка не была особенно спокойной: у границы скапливались войска, формировался второй танковый корпус, спешно укреплялась граница, строились новые аэродромы, Белосток часто затемнялся, интенсивно проводились военные учения, но витал оптимистический дух, т.к. был заключен договор о ненападении с Гитлеровской Германией, на фотографиях в газетах Гитлер одной рукой обнимал Молотова. Широко демонстрировалась кинокартина "Если завтра война...", по ходу которой мнимый противник был разбит в первых же пограничных боях. Мой начальник начсанармии Ливанов Л.И., прибывший на эту должность одновременно со мной, привез свою семью и уговаривал меня сделать то же самое, чему я в конце- концов и последовал. 21 июня, взяв перед сном газету, я прочел: «ТАСС уполномочен заявить, что определенные источники за рубежом распространяют сведения о том, что Германия на Советско-Польской границе сосредоточила танковые дивизии. Указанные сведения имеют провокационные цели». Я заснул спокойно в своей квартире с открытыми окнами на 3-ем этаже дома, рядом с санэпидлабораторией, в которой работал, а около 4-х часов утра был разбужен страшным взрывом, от которого содрогнулась моя кровать. Вскочив и подбежав и окну, я увидел в воздухе большое количество самолетов. Взрывы продолжались. Позвонил в санотдел штаба Армии, чтобы выяснить, что произошло, но сведений не получил, т.к. оказалось, что связь прервана и с восточными центрами нашей страны, и с границей. Было не понятно, является ли возникшая ситуация провокацией или началом войны. Мы оказались как бы отрезанными от мира. Лишь из выступления Молотова, примерно в I2 часов дня 22 июня, мы узнали, что это война. Вот так она началась на Западном участке нашей границы. Начсанармии Ливанов Л.И., которому я позвонил, приказал мне оформить пропуск на выезд из погранзоны членов семей работников санотдела, и я отправился в штаб Армии. По пути зашел в окружной госпиталь, который уже был переполнен ранеными. Клуб был переполнен убитыми и умершими от ран, и среди них я увидел Петанксета, с которым мне пришлось работать несколько дней назад в одной из комиссий. Он лежал на носилках как живой, с еще не снятыми с его груди двумя Орденами Красного Знамени. А ведь несколько дней назад это был жизнерадостный и остроумный человек, энергичный и деятельный. В штабе я занялся оформлением пропусков для семей, без которых нельзя было переехать границу в Негорелом. Это заняло немало времени, т.к. из-за суеты в штабе трудно было найти на месте нужных людей. Но все было сделано, семьи собраны и доставлены на воинскую площадку вокзала, где стоял товарный поезд. Налеты вражеской авиации продолжались, на вокзале оглушительно стреляло зенитное орудие. К счастью, посадка осуществлялась быстро, и поезд отправился в путь. От души отлегло, что ежеминутная угроза гибели семей в городе отодвинулась, но беспокойство за то, как они доберутся до родных мест, и удастся ли увидеть их когда-нибудь - осталась. Теперь более спокойно можно былом взяться за работу. Вернувшись в часть, я позвонил Ливанову и доложил о том, что семы отправлены, в ответ услышал облегченный вздох. Он сказал мне, чтобы я не отлучался из лаборатории и ждал его указаний. В городе стало тише, и прекратилась паника среди населения, налеты авиации врага стали реже, а к вечеру прекратились, город словно замер. Работники лаборатории по очереди дежурили у телефона, но никто не звонил не только в конце дня, но и ночью. На мой звонок медотдел не отвечал. На рассвете я пошел в штаб Армии. Здание штаба было пусто, двери распахнуты, многие окна были разбиты после утренней бомбежки. Какие-то бумажки летали по воздуху. Штаб куда-то переместился, я пошел в окружной госпиталь, чтобы там у начальника госпиталя выяснить обстановку и узнать, где я могу найти начсанармии Ливанова Л.П., которому я был непосредственно подчинен. Начальник госпиталя передал мне, что этой ночью штаб выехал под город Волковыск и разместился на территории католического монастыря. Мне было приказано 23 июня прибыть в новое расположение штаба, а личный состав лаборатории и наиболее ценное имущество передать в окружной госпиталь. Одновременно нач. госпиталя, как гарнизонный врач, предложил мне отправиться в Волковыск с санитарным поездом с ранеными, который будет готов к отправке к II-12 часам дня. Вернувшись в лабораторию, я приступил к выполнению полученных указаний. Прежде всего нужно было уничтожить мобилизационные планы, на составление которых была потрачена уйма времени. Это было выполнено и отражено в акте, скрепленном подписями работников лаборатории. Надо было также решать, что надо было уничтожать, а что взять с собой. Взяли с собой микроскопы и все ценное, портативное, остальное перебили и переломали, что было тяжко осуществлять, т.к. собирали долгое время нужное по крохам, а уничтожали в минуты. Это все не укладывалось в голове, не поддавалось здравому смыслу, но пришлось. Имущество лаборатории доставили и сдали в госпиталь. Я простился со своими помощниками и вместе с ранеными отправился на воинскую площадку на вокзале. На ней творилось что-то невообразимое: множество носилочных и ходячих раненых, военных, много гражданских лиц, главным образом семьи военнослужащих, пришедшие с детьми и вещами. Они пытались попасть в поезд с ранеными. Среди них были раненые дети и женщины. Состава не было, на поиски его отправился комендант поезда мл.лейтенант Саковец. Вскоре санитарный поезд подошел с красными крестами на крышах вагонов на белом фоне. Увидев приближающийся поезд, все, кто мог самостоятельно передвигаться, бросились к вагонам, создав давку, все смешалось: и раненые, и гражданские, и взрослые. Нам, медикам, пришлось силой оружия восстанавливать элементарный порядок. Произведенные несколько выстрелов вверх отрезвили обезумевших людей. Когда удалось погрузить носилочных и ходячих раненых военнослужащих, приняли в вагоны и раненых из гражданского населения, а также матерей с маленькими детьми. К сожалению, всех желающих взять не было возможности, т.к. людьми были забиты даже тамбуры в вагонах. Жалко было оставлять людей, но пришлось, несмотря на их мольбы. Когда поезд тронулся, на воинской площадке осталось несколько трупов на носилках, эти раненые не дожили до отправки в тыл, и группа несчастных людей, которых не взяли на отходящий поезд. От воинской площадки поезд отошел 23 июня в 13 часов. Это было своевременно, т.к. с запада уже ясно слышалась артиллерийская канонада. Вскоре состав прибыл на станцию Ванилы. Здесь горели армейские склады, подожженные во время утренней бомбежки. Мародеры грабили имущество, находящееся на складах. Пожар никто не тушил. Я подошел к паровозу, закурил с Соковичем. Вдруг Сокович вскинул автомат, висевший у него на шее, и дал очередь по человеку, обвешенному сапогами, пробегавшему мимо нас. Последний вскрикнул, взмахнул руками и упал недвижимый. Я спросил Соковича: «Зачем стрелял?» Он мне ответил: «Так надо, будут знать, как грабить наше добро». После этого грабители разбежались и попрятались. Когда поезд двинулся от станции, то оказалось, что стрелки были переведены с основного пути в тупик и испорчены. Обслуживающий персонал станции отсутствовал. Наши машинисты вместе с Соковичем все же умудрились наладить стрелки, и поезд после вынужденной задержки, двинулся дальше. Долго нам ехать не удалось. Не добравшись несколько километров до станции Берестовницы, поезд был атакован двумя бомбардировщиками противника, которые били еще и из пулеметов. Паровозный паровой котел был пробит в нескольких местах. Паровоз был выведен из строя. В вагонах в результате налета были повторно раненые. Дальше следовать по железной дороге было нельзя, т.к. впереди нашего поезда стояли еще два поездных состава, также выведенные из строя. Все случившееся произошло примерно в I6-17 часов дня. Авиация противника жестоко бомбила и расстреливала наш поезд, несмотря на красные кресты на крышах вагонов. Наконец самолеты улетели, но тут пришла новая беда, впереди нашего состава оказался поезд со снарядами, которые при бомбежке стали рваться и осколки летели в разные стороны. Наконец все стихло, и мы стали собирать попрятавшихся при бомбежке раненых, оказывать медицинскую помощь пострадавшим. Среди них оказались и убитые. Гражданские пассажиры во время бомбежки разбежались кто куда сумел. Нач. поезда - военврач І ранга Гопп почему-то все время говорил о какой-то помощи из вне, и что наш поезд все же двинется скоро вперед. Я решил обойти стоявшие составы, чтобы посмотреть, в каком состоянии пути впереди нас. Картина оказалась безотрадной, на значительном протяжении путь был разрушен. Сообщив об этом нач. поезда, предложил незамедлительно вынести лежачих раненых на проходящее вблизи Варшавское шоссе, где сплошным потоком двигались на восток автомашины и конные повозки, военные и гражданские. Под периодическим обстрелом с воздуха нам удалось все же основную массу тяжело раненных эвакуировать на попутном транспорте. Иногда приходилось носилки с ранеными ставить поперек дороги и таким образом добивались, чтобы их погружали на транспорт, порой высаживали здоровых людей. Из ходячих раненых были сформированы группы и в сопровождении медработников направляли их своим ходом на восток. В вагонах остались трупы и безнадежные нетранспортабельные. За работой по эвакуации раненых незаметно наступил вечер. Налеты прекратились, и после бурного дня наступила какая-то гнетущая, подозрительная тишина, но ненадолго. С наступлением вечера события продолжали разыгрываться. С запада, примерно в километре от нашего поезда, раздались автоматные очереди и взрывы гранат. Стрельба приближалась к нам. Я понял, что это, очевидно, действует десант противника и предложил начальнику поезда, его жене и еще двум женам врачей быстро уходить от состава по направлению Волковыска. Увидев подошедших к нам нескольких раненых, двух медсестер и политрука госпиталя, которые шли от соседнего поезда, я предложил всем идти, и возглавил эту группу. Не теряя более ни минуты, т.к. автоматные очереди были уже совсем рядом, мы отправились в путь вдоль железнодорожного пути. С собой я взял только оружие и полевую сумку с документами, а чемодан и шинель остались в вагоне. К рассвету мы вышли на какую-то дорогу. Раненые устали, им было тяжело идти. На наше счастье на дороге появилась автомашина, задержать которую мне удалось только силой оружия. В кабине сидели два солдата со споротыми петлицами и без звездочек на пилотках. Вскочив на подножку автомашины, я потребовал, чтобы они вышли из кабины и доложили, кто они, откуда и куда следуют. Приказной тон привел солдат «в чувства», и они сообщили, что едут из Ломжи с вещами командира, которого они во время бомбежки, якобы, потеряли. Усадив свою группу в машину, я приказал шоферу следовать в Волковыск. Когда мы подъезжали уже к этому городу, оказалось, что мост через реку при въезде в город разрушен, а на шоссе стояла длинная вереница машин и конных повозок, растянувшаяся чуть не на километр. Какое-то внутреннее чутье мне подсказало, что нужно немедленно отсюда отходить. Несмотря на ропот своей группы, я увел ее от опасного места. Не успели мы отойти за километр и замаскироваться под группой деревьев, как на скопление людей и машин на шоссе налетела девятка бомбардировщиков и с небольшой высоты начала сбрасывать на этих несчастных и беззащитных людей смертоносный груз. Тут мои спутники поняли, что я был прав. Волковыск горел. Следуя в обход горящего города, мы наткнулись на какой-то наш кавалерийский разъезд. Командир сказал мне, что в городе никаких воинских частей нет. Он объяснил, как перейти мокрый луг (Кочкарник) и выйти в обход Волковыска на север, где проходит дорога на Деречин. Местами по колено в воде мы преодолели низину и вышли на проселочную дорогу, которая привела нас я вечеру 24 июня к местечку Деречин, но поселок словно вымер, ни человеческого голоса, ни лая собак, ни приветливого огонька в окошке, полное безмолвие. В голову назойливо лезут мысли: «Куда идти дальше?.. где свои? где враг? что делать?» У меня не было ни карты, ни компаса, и я не знал эту местность. Оставив свою группу отдохнуть после трудного дня, я отправился на поиски «живой души». На мое счастье, отойдя от своих за несколько домов, в полуподвале одного из домов я увидел слабый свет в окошке. Спустившись в помещение, где мерцал огонек, я обнаружил в нем очень старого человека с седой длинной бородой. Это был одинокий еврей, который был так стар, что не мог следовать за своей семьей и остался на месте, где родился, вырос и состарился. Старик встретил меня приветливо и сообщил много полезных сведений, которые помогли нашей грппе выпутаться из сложившегося нелегкого положения. Он посоветовал мне двигаться на восток не основной дорогой, идущей на г. Слоним, а идти проселками, севернее основной магистрали, и выйти на г. Новогрудок. В лесу, между Деречином и Слонимом, по его данным уже орудовал фашистский десант. Я от души поблагодарил деда, который оказал мне неоценимую услугу. Ободренный, я вернулся к своей группе. Хотелось есть, мы уже вторые сутки ничего не ели, а энергии было истрачено много. Когда я рассказал своим спутникам о дальнейшем маршруте, они все меня поддержали. «Черепашьими» шагами, под покровом ночи, мы двинулись дальше... Раненые и одна медсестра, набившая себе сапогами в кровь ноги, не могла идти быстро. Приходилось часто останавливаться на отдых, а медсестра просила, чтобы ее оставили, она плакала от боли, причиняемой ей сапогами, которые она до этого никогда не носила. Оставлять ее я не собирался, подбадривал и лаской, и угрозами. Не успели мы выйти за черту города, как услышали гул быстро приближающейся нам навстречу машины. Отведя группу с проезжей части, я вышел навстречу автомашине. Как только я показался в свете фар машины, с нее раздались выстрелы. Пули меня не задели, я упал в кювет. Поравнявшись со мной, машина остановилась, сидящий в кабине офицер сообщил, что километрах в I0-ти от Деречина машину из леса кто-то обстрелял, и в машине у них двое получили ранения. Под впечатлением только что пережитого, он решил, что тут десант и, не разобравшись, при плохом свете, начал стрелять в нас. Расставшись с этими товарищами, мы вскоре вышли из поселка и свернули на проселочную дорогу. И опять нам повезло: вскоре нашу группу догнал арт. тягач с двухколесным прицепом, старший машины разрешил нам разместиться в прицепе. В этой «колеснице» мы ехали всю летнюю ночь и на рассвете оказались на берегу какой-то речки, мост через которую был разрушен. Здесь распрощались с хорошими людьми, которые увезли нас далеко на восток. Мы были похожи на негров, т.к. из- под гусениц вездехода поднималась такая пыль, что порой на прицепе тяжело было дышать.
    С трудом переправившись через речку, мы зашли в расположенный вблизи белорусский хутор, чтобы расспросить о дальнейшем маршруте, подкрепиться едой, переодеться и переобуть медсестру, которая совсем «вышла из строя». Все это нам удалось осуществить. Медсестре была оказана необходимая медицинская помощь, и она ожила. Встала задача, как нам идти дальше, ведь, если мы будем идти пешком, нас рано или поздно нагонят немецкие моточасти. Нам и на этот раз повезло. Опять откуда ни возьмись вывернулся пустой ЗИС, управляемый сержантом. Он всех нас забрал, и я сел с ним в кабину. По дороге он мне рассказал, что он танкист, танк его был подбит, а он контужен в первые часы войны. Танковый полк, где он служил, вступил в неравный бой с немецкой дивизией, и хоть полк был разбит, но и танковая дивизия врага сильно пострадала. Машину он взял после бомбежки, т.к. ее водитель был убит. Мы двинулись дальше на автомашине. Много у нас было еще бед, происшествий и переживаний, пока мы добрались до своих регулярных частей.

    Преподаватель общественных дисциплин в медучилище с 1958 по 1975гг. Образование высшее. Член КПСС, Кавалер ордена Трудового Красного знамени, 1971г., награждена орденом Отечественной войны II степени, 1985г.
    Валентина Алексеевна Зотова – преподаватель «от бога». Она не только отлично знала предмет (история, обществознание), хорошо владела методикой ведения уроков, но имела огромный опыт общения с учащимися, была мудра, требовательна и терпелива, тактична и милосердна. По-матерински могла найти подход к любому учащемуся, помочь, ободрить, потребовать, организовать. За ее плечами тяжелые военные дороги: она молодой девушкой, окончившей 3 курса Ленинградского педагогического института имени Герцена, стала вместе с другими товарищами по институту бойцом 4-й дивизии народного ополчения, а через месяц, 22 июля, эта дивизия была направлена на передний край Ленинградского фронта.
    Начались тяжелые кровопролитные бои. Санинструктору шестой роты первого стрелкового полка приходилось совершать ежедневные трудные длинные переходы в тяжелых солдатских сапогах, во время боя смело идти на помощь раненым бойцам: вытащить с поля боя, перевязать, отправить в медсанбат, помочь ласковым словом, вниманием, добротой.
    И так изо дня в день. Затем работа в медико-санитарном батальоне. Раненые, контуженые, обмороженные – все нуждались в помощи. В операционной не погасал свет. Обо всем этом редко, но вспоминала Валентина Алексеевна, рассказывала ребятам о подвиге советских солдат, о подвиге медицинских работников, вернувших в строй сотни тысяч раненых бойцов.
    Хороший педагог, заботливый, внимательный классный руководитель, надежный друг и коллега, замечательная жена, мама, бабушка – такой осталась она в памяти своих выпускников, коллег, родных и близких ее людей.

    Родился в г.Кирове в 1924 году. Закончил школу с отличием и был принят без экзаменов в Военно-медицинскую академию, эвакуированную из Ленинграда в город Киров.
    В марте 1943 года вместе с добровольцами курсантами и офицерами был зачислен в формирующийся отряд тральщиков для разминирования Волги в районах Сталинграда и Астрахани. Так он стал моряком Волжской военной флотилии. Проводил успешное разминирование Волги, затем продолжили работу по разминированию Дуная.
    Закончил войну в Измаиле в звании старшина II статьи, но служба на флоте продолжалась 7 лет. В 1945 году, после окончания войны, закончил юридическую школу и работал в прокуратуре Дунайской военной флотилии, затем проходил службу в Ленинграде, в отряде новостроящихся кораблей. В сентябре 1948 года демобилизовался, а в 1953 году закончил с отличием Кировский сельскохозяйственный институт, по специальности ветеринарный врач, а в 1961 году - Кировский педагогический институт, биологический факультет.
    С 1954 года по 1984 год работал в Кировском медицинском училище преподавателем микробиологии, освоил курс клиники лабораторных работ. Все 30 лет заведовал кабинетом микробиологии, он много сделал для оснащения кабинета техническими средствами, обучал пользованию ими преподавателей и лаборантов. 21 год был председателем цикловой методической комиссии. Был классным руководителем, выезжал с учащимися на сельскохозяйственные работы, человек очень мобильный, контактный, общительный, он пользовался авторитетом как в среде преподавателей, так и студентов.
    Награжден Орденами Красной звезды, Отечественной войны II степени, Отечественной войны I степени, 6 медалями.
    Алексей Романович вспоминал: «Все дальше от меня война, но она как будто приближается ко мне, вспоминается все чаще и чаще и кажется, что она была главным событием моей жизни. Чувство войны непередаваемо – ни словом, ни звуками, ни красками. Поэтому после войны хотелось учиться и радоваться самому простому, незначительному счастью, а главное тому, что остался жив».

    Минна Михайловна Красовицкая, участник Великой Отечественной войны, военврач III ранга, капитан медицинской службы, врач-гинеколог железнодорожной больницы г. Кирова, преподаватель гинекологии Кировского медицинского училища с 1948г. по 1985г.
Минна Михайловна награждена орденом Отечественной войны II степени.

Меня, как и других кировских медиков-фронтовиков, попросили поделиться воспоминаниями о годах Великой Отечественной войны. Я постараюсь выполнить эту просьбу. При этом я не буду пытаться что-то обобщать, анализировать. Более того, я даже не уверена, что моя память зафиксировала все точно и объективно. Я просто постараюсь кратко рассказать, как и что мне запомнилось о жизни и труде в те далекие и незабываемые годы. Думаю, что от нас, рядовых, живых, свидетелей именно это и нужно.

    Суббота, 21 июня I941 года. Кажется, моросил дождик, тепло, настроение праздничное - сдали последний экзамен по хирургии, группой, уже будучи студентами IV курса Харьковского медицинского института, пошли смотреть футбольный матч Харьков-Тбилиси.
    А на завтра... война, страшная, долгая, кровопролитная. Мы все собрались в институте, нам сказали, что с 1 сентября, как обычно, начнутся занятия, а пока - вместо каникул - в колхоз.
    Из колхоза возвратились в Харьков и увидели родной город другим. Вся привокзальная площадь и улицы, ведущие к ней, заполнены эвакуированными из Прибалтики, Белоруссии, Западной Украины. Плач детей, измученные лица взрослых и страшные рассказы о пережитом. Больницы, школы уже были заполнены ранеными.
    Но всем еще казалось, что это ненадолго, что не сегодня-завтра немцев прогонят. Мой жених уехал на фронт и даже шинель не взял, рассчитывал, что к осени все закончится, и он обойдется одним плащом (он был, говоря сегодняшним языком, кадровым офицером).
   У меня сохранились его письма с фронта. В письме от I7 августа I941 года он писал: «... весело мне и всем и от большой уверенности в нашей победе. Здесь, на месте, это ощущается еще сильнее. Начинаю привыкать к героизму наших, до того это здесь обыкновенная вещь...Одним словом, не за горами возвращение в Харьков... торжество встреч». Кто бы тогда мог представить, что Харьков захватят немцы.
А в письме, написанном через пять месяцев, в день моего рождения 19.01.1942г. «... а еще тебе (и себе) желаю следующий юбилей твой встретить и отпраздновать вместе и за 41-й, и за 42-й годы. Что-то не везет нам с именинами. Сволочи арийцы. Но последние и за это должны ответить. Они ответят за убийство людей, за зверства, за изнасилование женщин, за сожженные наши города и села... За пять месяцев этих много воды утекло, много я перенес. Прежде всего получилось так, что я с группой товарищей очутился в тылу немцев. И на протяжении месяца мы находились под угрозой. В плен, ясное дело, твердо решили не попадать. Оружие у нас было и для обороны, и для критического случая. Первое время было страшно, но потом освоились, научились, приспособились к лесу, к скирдам соломы, к голодухе (семь дней кроме одного кочана мерзлой капусты на всех ничего не имели). Но своего мы добились, соединились со своими для продолжения борьбы…»
    Если в первом письме ощущается какое-то мальчишество, что-то вроде «шапкозакидательства», то во втором - уже большое понимание огромных сложностей и трудностей войны, понимание того, что впереди еще долгий и, ох, какой тяжелый путь.
    Я привела эти выдержки, чтобы показать, как быстро взрослело и мужало наше поколение.
    Первого сентября был первый авиа налет на Харьков. Рушились здания, грохот, крик, гибель людей. Это были страшные впечатления. А через день, 3 сентября, наш курс отправили рыть окопы под Ворошиловград. В течение двух недель, с рассвета до позднего вечера мы рыли противотанковые рвы - глубокие, широкие, а над нами низко летали немецкие самолеты и бросали листовки - "дамочки, не ройте ямочки, придут наши таночки, зароют ваши ямочки".
    Как-то, во время бомбежки, моя подруга сказала: «Повернись лицом в солому - убьют, хоть не изуродуют». Молодость свое брала, и умирать хотелось красивыми.
    Однажды утром мы обнаружили, что наши части отступили, и мы оказались на оставленной территории. И только тогда последовала команда уходить. Мы долго шли в надежде добраться до железнодорожной станции, но на нашем пути они все были разбиты.
    В один из вечеров мы остановились на ночевку в деревенской школе. Достали картошку, развели огонь (еще не приученные к маскировке). Появились самолеты и на бреющем полете начали нас обстреливать. Школа загорелась, крик, плач, все бегут. Мне повезло - я только подвернула ногу. Несколько девочек убили, были и раненые.Утром снова в путь, нога распухла, ступать не могу. Ребята меня не оставили. С палкой кое-как передвигалась долго и мучительно. К счастью, на дороге появилась машина со снарядами. Упросили водителя и на подножке, на одной ноге, меня довезли до действующей еще станции Лозовая, откуда поездом добралась в Харьков. В Харькове кругом рвы, защитные оборонительные линии, окна забиты, закрыты мешками. Двери в общежитии, где я жила, распахнуты, стекла выбиты во время бомбежек, растерянные лица. Никто не знал, куда эвакуируется институт. Мои мать, отец, сестра - врачи, были мобилизованы и уехали с госпиталем в неизвестном направлении. Им сказали, что я погибла во время бомбежки.
    Старшую сестру я нашла на вокзале, она с маленьким сыном эвакуировалась на Восток. Я поехала с ними. То была страшная, долгая и голодная дорога. Привезли нас в Алма-Ата, и я стала студенткой Казахского медицинского института, а сестра, имея диплом фельдшера, была направлена в госпиталь в Медес.
    Нас, студентов из Одессы, Ростова, Смоленска, Витебска, Киева, Курска встретили, потеснились в общежитии, назначили стипендию, 400 граммов хлеба и 3 раза в день завариху (вода с мукой). Объединяло нас общее горе. Жили дружно, много занимались и прошли программу 4-5-го курсов за один год.У нас в комнате была одна пара туфель, которую обували только на экзамены. Все остальное время ходили кто в чем или босыми.

    Последний экзамен сдали I5 августа I942 года, а в общежитии нас ждали повестки в военкомат. Весь выпуск – 100 врачей были направлены в действующую армию. Я попала на Волховский фронт и была назначена начальником санитарной летучки N 616, 59 армии (дата начала службы: 18.08.1942г.). В первые дни на фронте мы еще не чувствовали себя военными. В летних пальто, беретах, платочках, туфельках, кто в чем, молодые, взволнованные необычной обстановкой. Помню первую ночь в прифронтовой полосе. В полночь усилился ветер. Окна, забитые фанерой, плотной бумагой, издавали какой-то треск, и нам, девчонкам, показалось, что это немцы. В одном белье мы оказались в передней, где отдыхали солдаты обоза. Пожилые, уже повоевавшие люди, они нас успокоили: «Что вы, доченьки, ветер это, отдыхайте спокойно». Стало немного стыдно.На второй день я принимала свой поезд.
    Восемь товарных «пульмановских» вагонов, больших, старых. Вагоны оборудованы в три этажа полками, скамейками, железной печуркой; на весь поезд всего шесть одеял и четыре подушки. Штат вместе со мной 23 человека: десять медсестер, десять санитаров, старшая сестра, старшина и я - самая молодая, самая неумелая, но с первого часа «товарищ начальник».
    Не успела я познакомиться с людьми, своими обязанностями, как услыхала стук в «дверь» вагона. Возле вагона много очень важных военных, звание которых я не понимала. Потом мне сказали, что среди них был генерал-майор Андреев, зам. командующего 59 Армией по тылу. Вышла в сереньком пальто, в туфельках, с косами вокруг головы,руки в карманах.
    Меня спрашивают: «Ты кто такая?» Я в ответ: «Не ты, а вы - «начальник летучки». Все дружно расхохотались. Перед ними стояла смешная девчонка с предательски отлетевшей в сторону косичкой. Генерал обращается, теперь на «вы» и спрашивает, знаю ли я свои обязанности и когда мой первый рейс. Я спокойно ответила, что сегодня. Рядом стоявший какой-то начальник тихонько предложил, чтобы я забрала руки из карманов. Но я не знала, куда их деть, и они снова очутились там. Генерал спросил: «Не боитесь?» Я, не понимая, что нам предстоит, бойко ответила: «Не боюсь».
    Вечером, на станции Малая Вишера нас поставили под погрузку. Моросил дождь, темно, даже раненым курить не разрешали, опасались немецких самолетов. Вывозили вышедшую из окружения 2-ю ударную Армию. Много тяжело раненных, истощенных, измученных в боях и переходах бойцов и командиров.
    Носилочных размещали на нарах, ходячих - на скамейках, на полу, кто-как, лишь бы скорее: погрузиться и уехать. Вдруг слышу:«Начальник летучки». Опять передо мной та же группа большого начальства. Генерал спрашивает: «Как идет погрузка, накормлены ли раненые, все ли в полном обмундировании?» Я этого, увы, не знала. Генерал приказал накормить и одеть раненых. До этого поезда не отправлять. Ушли. В небе корректировщики, все боятся бомбежки, а я команды отправления, как приказано, не даю. Требую: «Кормите и одевайте раненых». Спасибо мудрому старшине поезда Величко: «Товарищ начальник, дайте команду, пусть нас отправят, накормим своим пайком «НЗ» («неприкосновенным запасом»). Я послушалась. Наш маршрут был Малая Вишера - Боровичи, через реку Мста (Мстинский мост, который все время бомбили).
    Приехали в Боровичи на рассвете. Всех раненых довезли, сдали во фронтовой эвакопункт. И снова нас посетил генерал. Узнав, что накормили раненых своим пайком, разозлился. Все подробно расспросил, похвалил и уехал. Нашу летучку - порожняк поставили на запасной путь станции Угловка. Неизвестно, сколько бы мы там простояли, если бы не приезд все того же генерала Андреева.Согрели воду, сделали постирушку, развесили на бинтах свои принадлежности, помылись и вдруг стук в дверь. Уже была ночь.
    Накинув на себя пальто с приспущенными волосами (по-домашнему) открываю дверь. Железнодорожник с фонарем и генерал: «Почему стоите?» И команда: «Санлетучку 616 никогда на обратном пути не задерживать». По приезде я получила благодарность за хорошо проведенный рейс и выговор за руки в карманах.
    По приказу генерала нам дали материал, сделали в вагонах обычные двери и маленькие окна. Стены обшили белым картоном (стало теплее и светлее), по периметру на кронштейнах и «пружинах Кружилина» установили носилки. Каждый тяжело раненный имел теперь постель, матрац, одеяло, подушку, простынь, горячий чай. На стоянках мы собирали клюкву и пихту, которые заваривали и давали пить раненым (борьба с авитаминозом). У нас появился запас медикаментов, инструменты для оказания первой помощи и «НЗ», питание для раненых на 10 суток.
    Так что мой смелый разговор с начальством даром не прошел.Мне дали форму и присвоили звание военврач I ранга - на петлице одна шпала. Мы все очень подружились, были мобильны и почти никогда не отдыхали - из рейса в рейс. В тыл - раненых, из тыла - пополнение, снаряды. Налеты были частые и бомбы летели до и после появления нашей летучки. Только один раз мне лично досталось. В канун Нового 1943 года получила команду подготовить летучку для эвакуации раненых перед наступлением на Новгород.
    Еще до войны я была Ворошиловским всадником и решила верхом на лошади поехать к своей летучке. В это время началась бомбежка, меня контузило. Более месяца пролежала в госпитале. К счастью, обошлось синяками, но на лошадь я больше не садилась.Мы работали много и напряженно. Самым трудным в пути было обойти всех раненых. Сообщения между вагонами не было. Вагоны высокие, на стремянку (железная скоба) с трудом забрасываешь ногу и всю дорогу прыг-скок, бегом от вагона к вагону. Весь рейс на ногах, пока не сдашь раненых: кому поправить повязку, кого обезболить, успокоить. Зато на обратном пути - чистенькие, босые ноги свисают с вагона и песни, которые нам пели мамы, домашние - затяжные и новые-военные.
    Весной 1943 года мы были активными организаторами и участниками съезда хирургов Волховского фронта, где удалось познакомиться, слушать и общаться с главным хирургом фронта, будущим академиком, генералом медслужбы А.А. Вишневским.

    В мае 1943 года приехал с Центрального фронта за мной мой суженный. И я, таким образом, оказалась ближе к передовой - хирургом 301 медсанбата (медико-санитарный батальон) 307 стрелковой дивизии 13 армии Центрального фронта. Бои на Курской дуге, освобождение Брянщины, Белоруссии. Раненых много. У операционного стола стояли иной раз по 20 часов. Быстро освоила навыки военно-полевой хирургии: обработка ран, остановка кровотечений, ампутации, ушивание пневмотораксов. До сих пор помню первую ампутацию плеча и страдания молодого, совсем еще мальчика, раненого.
    Перевязочные, операционные размещались в палатках, избах, иногда в землянках. Много развернутых столов, один за одним сменяются раненые. Старший хирург, почему-то называл меня «Светиком», а раненые сестричкой. Наверное, потому что я была молоденькая, худенькая, с косичками. Полк и дивизия продвинулись на Запад, медсанбат вслед за ними.Складывается все имущество на машины, конные телеги, сани. Нас на «верхотуру» и в путь.Помню, после форсирования Днепра, наш медсанбат был расположен в деревне Городки. Какой страшный, со свинцовыми водами и следами боев, был Днепр. Или это так казалось. Переправили нас на понтонах, разместились в избах и начали работать до изнеможения. Отдыхали на печи, все «вповалку», и было безразлично, кто рядом, лишь бы отдохнуть. Так до июня 1944 года.

    Я оказалась в освобожденном от немцев, разбитом, родном моем Изюме, где родила чудесную дочку и продолжала свою хирургическую деятельность, ждала победы и возвращения мужа. Разбитый город, разрушенная больница и каждый день раненые взрослые от разрыва мин на полях, и дети - от игры с подобранным оружием.С 1945 года, после окончания войны, наша семья оказалась в Кирове, а я сменила хирургию на гинекологию, о чем не жалею. За 40 мирных лет было так много бессонных ночей, сделано так много операций, что иногда кажется, что всю жизнь продолжается все та же фронтовая работа - борьба за жизнь человека. Но, к счастью, без обстрелов, без бомбежек.
    Моя жизнь типична для всех моих сверстников. За спиной 43 года интересной врачебной и более 30 лет преподавательской (в медицинском училище) работы. Судьба подарила мне замечательного учителя в области гинекологии - известного Вятского (Кировского) врача Станислава Адольфовича Драверта. Многому я научилась от Анны Андриановны Шишкиной. Учили меня многие. Старалась делать это и я. Мне повезло на хороших товарищей по работе.
    Одним словом, я счастлива и хочу того же, без войны, конечно, для моих детей, внучки, моих учеников, для всех советских людей.

    Врач по образованию, участник Великой Отечественной войны, подполковник медицинской службы в отставке, с 1948 года преподаватель физиологии в Кировском медицинском училище, с 1949 года – его директор до 1973 года. Родился Николай Георгиевич в поселке Пикушино, Кологривского уезда, Костромской области в крестьянской семье. Рано лишился родителей, учился в школе, в 1928 году окончил 7 класс, потом 3-х годичный рабочий университет в г. Калинине, одновременно работал на фабрике «Пролетарская мануфактура». В 1936 году окончил I-й Московский медицинский институт и был направлен в Киров, год (1937) работал в Горздравотделе врачом по пищевой санитарии. С 1937 года по 1948 год служил в рядах Советской армии в должности начальника медицинской службы батальона, затем дивизии.
    За годы войны имеет награды: Орден Красной Звезды, 2 Ордена Отечественной войны I степени, Орден Отечественной войны II степени, медали «За оборону Москвы», «За победу над Германией», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». Эти награды – подтверждение и оценка фронтового пути.
    В должности директора проявил себя требовательным, инициативным и опытным руководителем, внимательным к нуждам учащихся. Сам воспитанник детского дома, особенно он заботился об учащихся-сиротах, а их в 40-50 годы в училище было немало. Был всегда требователен и справедлив, уважителен в отношении к коллективу преподавателей и сотрудников.
    Николай Георгиевич много сил и энергии уделял материально-техническому оснащению училища, обеспечению учебниками, наглядными пособиями.
За годы его работы надстроен 4 этаж существующего сегодня первого корпуса, создан проект нового корпуса, которому не суждено было «родиться», не по его вине, построено общежитие, функционирующее и сегодня. Оборудована учебная аптека.
    Николай Георгиевич большое внимание уделял методике ведения занятий, улучшению качества подготовки специалистов, умело осуществлял организационно-методическую работу по руководству медицинскими училищами области. И выпускники, и преподаватели, работавшие под руководством  Николая Георгиевича, с большой благодарностью, уважением вспоминали и вспоминают о нем:
«Отеческую заботу проявлял о нас наш директор – Курашов Н.Г. Я ему обязан нынешней профессией – очень люблю физиологию. Светлая ему память», – так писал Арасланов Шамиль, выпускник фельдшерско-лаборантского отделения, вспоминая годы учебы с 1955-1958 гг.
«Николай Георгиевич! Я и моя жена, выпускники Кировского медицинского училища, всегда с чувством большой благодарности вспоминаем Вас как хорошего воспитателя. Вы дали нам самую гуманную профессию и счастье – служить людям».

     С начала войны до января 1943 года я служил в 768 артиллерийском полку в должности старшего врача медсанчасти полка. Полком командовал подполковник Шалахов Сергей Петрович. Полк имел на вооружении 76 м/м пушки, которые использовались в наиболее вероятных местах танковых атак противника и вели бои с танками прямой наводкой.
     Хорошо сохранились в памяти боевые операции под Москвой на Волокаламском направлении в полосе действия 16 армии. Армией командовал генерал Рокосовский К.К. Противник наступал непрерывно, атакуя передовые позиции наших войск. Наши войска оказывали сильное сопротивление, постоянно атакуя противника. Полк нес большие потери.
    Работа медиков санчасти полка в условиях непрерывных боев и наступления войск была очень сложной. Работали до потери физических сил. Санитары и санитарные инструктора выносили раненых в места укрытия, оказывали им первую помощь, эвакуировали раненых на полковой медицинский пункт. На полковом медицинском пункте раненым оказывали врачебную помощь. Работать приходилось круглые сутки. Из полкового медицинского пункта раненых, которым требовалась специализированная хирургическая помощь, эвакуировали непосредственно в армейские хирургические госпитали. Эвакуировать приходилось ночью. Часто дороги обстреливались вражескими самолетами. В районе станции Крюково полк отвели на отдых, а также для пополнения личного состава и техникой. Полк расположился в полуразрушенной деревне в 2-3 км от Волоколамского шоссе.
    В первые дни нашего отдыха надо было произвести дезинфекцию, помыть и сменить белье личному составу полка. Для того, чтобы договориться о санитарной обработке личного состава, поздно ночью на санитарной машине я поехал в одну из бань Подмосковья. Вместе со мной выехали медицинская сестра, санинструктор и старшина. Немного не доезжая до Волоколамского шоссе, мы заметили 3-х человек, идущих навстречу машине и стреляющих вверх из автомата. Остановили машину. Старшина первый вышел с автоматом навстречу идущим, скомандовал: «Руки вверх!» Неизвестные нам бросили автоматы на дорогу и покорно подошли к машине. Мы обыскали их, забрали автоматы, усадили свои «трофеи» в машину и вернулись в полк. В штабе полка было установлено, что это были немецкие разведчики, наблюдавшие движение наших войск по Волоколамскому шоссе. Сдав пленных, мы, этим же составом, вернулись к шоссе. При выезде на шоссе нас задержал офицер и предупредил, что путь к Москве по шоссе совсем не проезжий. По шоссе к фронту двигалась масса наших войск. Двигались пушки, танки и другая техника. Среди множества машин были машины, крытые брезентом – «Катюши» - реактивные минометы. Было ясно, что готовится наступление наших войск. Мы вернулись в штаб, доложили командиру полка обо всем, что видели на шоссейной дороге. Командир посоветовал нам отдохнуть. Отдохнуть не пришлось, рано утром началось наступление наших войск на Волоколамском направлении. На заре хорошо слышались разрывы артиллерийских снарядов, хорошо были видны летевшие огненные пучки в направлении к противнику. Через некоторое время полк получил приказ двигаться в направлении Волоколамска. Наступление наших войск было стремительным. Немцы отступали.
    Дороги были забиты разной военной техникой. Встречались группы пленных немцев. Мы, воины, испытывали радость победы. Настроение было боевое, приподнятое. Для меня это были первые встречи с немцами и нашими «Катюшами», первые радости победы. Через некоторое время за хорошее медицинское обеспечение личного состава в битве под Москвой я получил первую правительственную награду Родины – Орден Красной Звезды.
    Немцы отступали, неся большие потери. Контратаками старались задержать наступление наших войск. Наступление наших войск было стремительным и неудержимым. Немцы, привыкшие совершать танковые прогулки по странам Европы, теряли веру в победу. Разочарованные обещаниями закончить войну до начала «русской зимы» в письмах, попадающих нам, писали домой: «В России воевать становится все тяжелее и тяжелее, невыносимые морозы и метели, стреляют из-под каждого куста, воюют старики, подростки и женщины».
    Наши войска освободили Волоколамск. Полк отвели на отдых в Ростов-Ярославский. Отдых на фронте во время войны понятие сугубо относительное. Личный состав полка в первые же дни отдыха прошел санитарную обработку с помывкой и сменой белья. Полк пополнился людьми и военной техникой. Строго по расписанию проводилась с воинами боевая и политическая подготовка. Занимались и мы, медики. Бойцов учили пользоваться индивидуальными пакетами, учили оказывать самопомощь и взаимопомощь раненым товарищам. С медицинским персоналом проводились занятия по совершенствованию медицинской помощи воинам. На полковом медицинском пункте учили медиков оборудовать землянки и приспосабливать полуразрушенные помещения под медицинские пункты, оборудовать укрытия для раненых.
    После доформирования и краткого отдыха полк перевели на другой участок фронта, под Нарофоминск и Калугу. Полк снова периодически вводили в активные боевые действия отражать танковые атаки противника. Полк нес потери. Для нас, медиков, снова наступили бессонные ночи и заботы за судьбы раненых и больных. Приходилось иногда оказывать помощь пленным немцам. Советские воины хорошо знали о преступлениях немцев по отношению к гражданскому населению на временно оккупированных территориях нашей страны, также знали и об отношении немцев к пленным русским солдатам.
     Жестокость и варварство немцев по отношению к нашим пленным и гражданскому населению не имели предела. Страшное преступление немцев мы встретили под Калугой в небольшом рабочем поселке. Отступая, немцы сожгли почти весь поселок. В поселке было много расстрелянных жителей, взрослых и детей. На многих трупах были следы ожогов. В одном полуразрушенном домике мы застали бабушку. Вот о чем она нам поведала: в их домик зашел немецкий офицер, владеющий русским языком, и спросил 5-летнего внука бабушки: «А где твой отец?» Мальчик ответил: «Бьет фашистов». Офицер взял мальчика за ноги, головой стукнул о печку и выбросил на улицу в кучу снега. Все это произошло на глазах бабушки и матери мальчика. Мать мальчика от потрясения потеряла рассудок. Бабушка показала нам трупик мальчика со следами страшного преступления. К матери мальчика мы приезжали несколько раз, оказали медицинскую помощь, старались облегчить ее состояние.
    Военным медикам приходилось встречаться со случаями, когда перед тобой умирает раненый воин, умоляюще смотрит медику в глаза, ждет спасения, а медик не всесилен. К такому привыкнуть нельзя, такое не забывается, остается в памяти на всю жизнь.
    В начале 1943 года меня перевели с должности старшего врача полка на должность начальника медицинской службы 5 артиллерийской дивизии. Жаль было расставаться с коллективом полка, с которым я так сроднился в первый период войны. Но приказ есть приказ. Я вступил в новую должность. Время было напряженное. Части подтянулись к переднему краю в районе станции Поныри. Как всегда, перед бурей было затишье. Немцы готовились к решительному наступлению на Москву. Наши части готовились к обороне.
    Медицинские работники принимали меры к пополнению медицинских пунктов личным составом, создавали необходимый запас медикаментов, перевязочного материала и другого медицинского имущества. Проводили расчеты предполагаемого количества поступления раненых в медсанчасть, при этом учитывалась возможность поступления раненых в наши медицинские учреждения из пехотных частей. Детально знакомились с местами расположения армейских госпиталей, изучали пути эвакуации раненых в госпитали. Проводили санитарно-эпидемиологическую разведку состояния мест расположения частей дивизии.
    Должен заметить, что врачи хорошо знали историю прошлых войн, сопровождавшихся страшными эпидемиями, уносившими миллионы жизней воинов. Настойчиво проводили меры профилактики. На протяжении всей войны настороженно вели себя к возможным случаям проникновения в части таких заболеваний, как брюшной тиф, сыпной тиф и дизентерия. В проведении профилактических мероприятий учитывался опыт первого периода войны. Использовали перерывы между боями, с медицинским персоналом проводились занятия в медицинских частях полков и медицинской роте дивизии. К занятиям привлекали более опытных врачей полков, хирургов, терапевтов и эпидемиологов медсанроты. При проведении занятий особое внимание уделялось улучшению качества оказания врачебной помощи раненым и больным на медпунктах дивизии.
    На занятиях старшие врачи делились опытом работы, детально обсуждались данные санитарно-эпидемиологической разведки мест расположения частей и соблюдения санитарной культуры личным составом дивизии. В медицинских пунктах частей также регулярно проводились занятия со средним медицинским персоналом, санитарными инструкторами и медицинскими сестрами. Со стороны медиков к солдатам и офицерам части предъявлялись повышенные требования по соблюдению ими санитарной культуры. Да и сами воины старались соблюдать требования личной гигиены. Завшивленность считалась чрезвычайным происшествием, принимались самые срочные меры к санитарной обработке, к дезинфекции и смене белья.
    5 артиллерийская дивизия весь 1943 год до конца войны периодически участвовала в боевых операциях. Особенно хорошо запомнились бои в районе станции Поныри. Наши войска держали оборону, обстановка была напряженной, все были в ожидании сражения, и оно началось. В первые же дни боев на медицинские пункты полков и медицинскую роту дивизии поступало много раненых. Ранения от осколков снарядов и авиабомб противника были тяжелыми. Медицинская служба дивизии была хорошо подготовлена, снабжена всем необходимым для оказания медицинской помощи раненым. Армейские госпитали располагались близко к переднему краю линии фронта. Медработники своевременно оказывали медицинскую помощь раненым. В минимальные сроки эвакуировали тяжело раненных. Раненым, которым требовалась специализированная хирургическая помощь, в армейские хирургические госпитали.
    Сражения продолжались, немцы не выдержали контратак наших войск и отступили на запад, на значительном протяжении линии фронта Орловско-Курской дуги. Работа медиков осложнялась тем, что медицинским пунктам армии приходилось продвигаться вперед с наступающими воинами бригад и полков дивизии. Перемещалась вперед и медицинская рота дивизии. Перегруженные ранеными армейские госпитали отставали от передвигающихся войск. Расстояние путей эвакуации от медсанроты и медпунктов дивизии до армейского госпиталя значительно увеличивалось. Увеличились сроки эвакуации тяжело раненных в хирургические армейские госпитали. Медицинской службе пришлось пользоваться дополнительными, менее приспособленным транспортом, выделяемым командованием для эвакуации раненых. Легко раненных приходилось эвакуировать попутным транспортом. Старшие врачи полков и бригад дивизии, минуя медицинскую роту, эвакуировали тяжело раненных непосредственно в армейские хирургические госпитали, уменьшая сроки эвакуации, что было очень важно для тяжелораненых, нуждающихся в специализированной хирургической помощи. Медицинские работники дивизии с честью выполнили свой долг перед Родиной в этом, поистине великом, сражении наших войск с немецкими захватчиками на Орловско-Курской дуге.
    Война продолжалась. Мужала наша Родина в борьбе за свободу и независимость. Росла мощь нашей армии. Медицинские работники приобрели опыт медицинского обслуживания воинов и успешно выполнили свой долг при освобождении нашими войсками территории Белоруссии, Украины и Польши. При проведении боевых операций, медицинское обслуживание воинов обеспечивалось большим дружным коллективом медицинских работников. В корпусе имелось более 100 врачей, около трехсот человек среднего медицинского персонала. Столько же санитарных инструкторов.
Медицинскую службу корпуса возглавлял подполковник медицинской службы Дыбовский Петр Алексеевич.
    С чувством благодарности я вспоминаю старших врачей полков и бригад 5 артиллерийской дивизии, с которыми встречался в период войны, это был замечательный молодежный коллектив. Многие из них окончили медицинские институты перед войной. Врачи обладали большим трудолюбием. С чувством ответственности относились к своим обязанностям. Основой их личностных качеств были любовь к Родине, к своей профессии. После окончания войны многие из старших врачей ушли работать в учреждения гражданского здравоохранения и достойно продолжали служить нашей Родине. Из 7 человек старших врачей, работавших в здравоохранении, двое имели звание – профессор. Это Пашинин Петр Михайлович и Логаткин Михаил Никифорович. Двое из врачей защитили диссертации кандидата медицинских наук: Биркин Александр Григорьевич и Соснин Иван Николаевич, трое врачей получили аттестации высшей врачебной категории.
    Большим уважением пользовались в коллективе медицинской роты и среди воинов врач-терапевт Новикова Нина Степановна, капитан медицинской службы, врач-эпидемиолог дивизии, майор медицинской службы Молочков. Врач Новикова Н.С. консультировала больных на медицинских пунктах полков, помогала врачам разбираться в сложных случаях у терапевтических больных, много уделяла внимания активному лечению больных, возвращению в строй.
    Майор медицинской службы Молочков был квалифицированным эпидемиологом, хорошо понимал свою роль и обязанности, добросовестно относился к их исполнению, большую роль сыграл в профилактике инфекционных заболеваний в дивизии.
    Командиры бригад и полков с большой и сердечной теплотой отзывались о медицинских работниках, а врачи добрым словом вспоминали о своих венноначальниках.
    Командир 5 артиллерийской дивизии генерал-майор Снегуров Аркадий Иванович был человеком большой души, высокой культуры, внимательно относился к нуждам медицинской службы, всегда помогал врачам в проведении мероприятий по медицинскому обслуживанию воинов.
Душой медиков был начальник политотдела дивизии полковник Фокин Павел Иванович. Когда было тяжело, требовалась поддержка, мы, медики, шли к Павлу Ивановичу. Доброе слово, уважительное, доброжелательное отношение, советы политработника помогали нам в работе. Сколько труда, сил и забот отдано медиками в восстановлении здоровья и спасения жизни воинов. Сколько пережито, перечувствовано медиками в годы войны!
    Кончилась Великая Отечественная война. В день объявления о капитуляции, мы, воины, как и весь советский народ, восприняли победу над фашистской Германией с большой радостью и гордостью за наш советский народ и любимую Родину. После окончания войны у нас, медиков, появились новые заботы. В медицинские учреждения дивизии стали поступать больные с хроническими заболеваниями легких, почек, органов пищеварения и другими заболеваниями. Эти заболевания во время войны как бы притаились у воинов. Кончилась война, и болезни напомнили о себе. Много времени и забот потребовалось от медицинских работников, чтобы восстановить здоровье воинов и вернуть их к трудовой жизни.
    На войне и у нас, медиков, не обходилось без эпизодов. Это было в Орловской области. Некоторое время полк не участвовал в боевых операциях и находился на значительном расстоянии от передней линии фронта. Медсанчасть находилась в деревне, недалеко от штаба полка. Чувствовалась какая-то необычная тишина, даже вражеские самолеты навещали нас редко. Вдруг, неожиданно, ранним утром, в небольшом лесу, недалеко от деревни, раздались автоматные очереди, которые то стихали, то возобновлялись с новой силой. 10-15 солдат, находившихся в деревне, окружили лес и устроили перестрелку. Она скоро стихла. На дороге, ведущей к деревне, мы увидели возвращающихся солдат, вместе с ними шли подростки. Их было 7-8 человек, все вооружены немецкими автоматами, некоторые из них имели ручные гранаты. Выяснилось, что подростки вели стрельбу из автоматов, стреляли «в белый свет, как в копейку». Солдаты поворчали на подростков, что они не дали им отдохнуть, забрали автоматы и гранаты и ушли к себе. Подростки домой не спешили, да и куда им было спешить? Некоторые из них не имели родителей, дома были разрушены немцами. В санитарной части мы их обогрели и накормили. Подростки рассказали, с каким цинизмом и извращенностью немцы издевались над ни в чем не повинными жителями окружающих деревень. Их рассказы произвели тогда на нас тяжелое впечатление. Мы еще с большей силой ненавидели врага. Весь свой опыт и знания отдавали служению Родине и ждали дня Победы. И победа пришла.
    Большой вклад в победу над фашистской Германией внесли советские медики. В первые же дни войны на службу в армию было призвано более 200 тысяч врачей, более полумиллиона среднего медицинского персонала, около трех тысячи профессоров, кандидатов и докторов медицинских наук.
    В период войны медицинские работники оказали помощь 10 миллионам раненым и больным воинам. Возвращено в строй 72,3% раненых и 90,6% больных. Миллионы обученных воинов советские медики вернули в строй. Работа медиков имела большое оборонительное моральное и политическое значение. Когда воин видел рядом с собой медицинского работника, смелее шел в бой, зная то, что он в любой обстановке получит медицинскую помощь.
    Родина высоко оценила помощь медицинских работников в годы Великой Отечественной войны. Более 100 тысяч медицинских работников награждены орденами Родины, 52 – присвоено звание Героя Советского Союза. Многие ордена и медали украшают грудь воинов в белых халатах 4-го артиллерийского корпуса.

    Он в 1941 году, когда началась война, закончил 7 классов, а в 1944 году уже призван в армию, стал курсантом учебного танкового полка. А в составе 479 отдельного самоходного батальона участвовал в войне с Японией, был командиром орудия СУ-76. После демобилизации в 1950 году закончил Ярославскую зубоврачебную школу, получив специальность зубного техника, был направлен на работу в Кировскую зубоврачебную школу. Преподавателем практики по зубопротезной технике в медицинском училище проработал Виталий Дмитриевич с 1953 года по 1986 год. (33 года).
    Хорошо овладев методикой преподавания, умело передавал свои знания и кропотливо вырабатывал практические навыки у учащихся, развивал у студентов интерес к технике, конструированию. Член КПСС с 1944 года, Лаушкин В.Д. был активен в общественной работе, избирался председателем первичной организации ДОСААФ, председателем Местного комитета, в 1965 году – секретарем парторганизации.
    Глубоко вникал в учебно-производственную работу, ответственно относился к любому порученному делу. После выхода на пенсию переехал с семьей в другой город. Человек интересный, контактный, эрудированный он был любим студентами, уважаем коллегами.

Видякина Александра Ивановна, выпускница медсестринского отделения 1932 года – с 1942 года в медико-санитарной роте 205 стрелковой дивизии.
     «Как трудно и страшно оказывать первую помощь на поле боя под огнем противника, наложить жгут или повязку, вынести или вытащить раненого в безопасное место – все это требовало мужества, сноровки и, безусловно, физической выносливости».
     Награждена: 2 орденами «Красной звезды» и шестью медалями.

Ракитина Нина Ивановна, выпускница 1938 года, фельдшер артдивизиона № 845 267-й дивизии.
     Два ордена «Красной звезды», медали.

Шубина (Женихова) Анна Моисеевна, выпускница 1937 года, участница войны 1941 года по 1945 год – фельдшер батальона.
     «Мои памятные события – работа, работа, работа. Несколько суток без сна и отдыха, под градом пуль, ночью при коптилке. Работали не только за фельдшера, но и за врача, как все медики на фронте».

Ральников Степан Александрович, выпускник 1941 года, фельдшер. Прошел по дорогам войны от Сталинграда до Болгарии. Фельдшер зенитного полка.

     Вот фотография выпускников 1941 года. Им предстояла трудная дорога – дорога войны. И в списке погибших с этой фотографии Яговкин Иван, Рябов Александр – они не вернулись с войны.

    Выпускник фельдшерского отделения 1941 года Жданов Александр Иванович, как и многие его сокурсники, ушел на фронт. Служил на Северо-Западном Прибалтийском фронтах фельдшером дивизиона, после войны в Закавказском военном округе.

Абатуров Василий Васильевич Агалаков Дмитрий Артемьевич Анисимов Иван Петрович Бабушкин Борис Иванович Бздюлев Николай Андреевич Ведерников Сергей Ильич Вилюжев Геннадий Васильевич Воробьев Александр Васильевич Головин Алексей Александрович Головина Раиса Петровна Городилов Николай Кузьмич Деветьяров Хады Мухамедиевич Дуняшев Шайхулла Гайнуллович Евдокимов Александр Яковлевич Елпашева Любовь Александровна   Желвакова Александра Николаевна   Жуйков Евгений Афанасьевич Зыков Николай Константинович Зязев Василий Федорович Изместьев Василий Николаевич Иовлев Аркадий Прокопьевич Касаткин Александр Григорьевич Касаткин Александр Иванович   Касаткин Алексей Васильевич Князев Александр Иванович Крупин Иван Дмитриевич Кузнецов Борис Яковлевич Куковякин Алексей Иванович Лимонов Николай Михайлович Макушин Владимир Ильич Малых Виталий Алексеевич Медведев Леонид Сергеевич Мильчаков Владимир Александрович Мочалов Николай Васильевич

Наумов Александр Семенович Обухов Николай Федорович Перминов Иван Никитович Платунов Анатолий Николаевич Поротников Николай Андреевич Прозоров Афанасий Сергеевич Просвирнин Иван Матвеевич Пысин Геннадий Григорьевич   Раков Федор Данилович Ракитин Сергей Сергеевич Рылов Александр Федорович Рябов Александр Александрович Самылов Иван Иванович Селезнева Анна Матвеевна Созинов Валентин Михайлович Созинов Николай Иванович Столбова Надежда Семеновна Титов Иван Алексеевич Тукмачев Викентий Николаевич Тюлькин Андрей Александрович Тюлькин Федор Филиппович Усатов Викентий Васильевич Федянин Иван Иванович Фетищев Александр Михайлович   Хомяков Анатолий Изосимович Широков Иван Николаевич Шитов Александр Иванович Штин Владимир Андреевич Шустов Владимир Иванович Яговкин Иван Андреевич По сведениям сокурсников погибли: Метелев Иван Васильевич Поскребышев Леонид Михайлович Русаков Иван Васильевич Стародумов Иван Прокопьевич Юркин Михаил Андреевич